Цитаты из русской классики со словосочетанием «последняя глава»
Последняя глава «Евгения Онегина» издана была особо, с следующим предисловием...
Я чувствую, что уже последние главы написаны слабо и небрежно, но прошу читателей отнестись к этому снисходительно.
Я опишу это в одной из последних глав.
Много глубоких мыслей брошено в последних главах «La bas».
Прошло две недели после события, рассказанного в последней главе, и положение действующих лиц нашего рассказа до того изменилось, что нам чрезвычайно трудно приступать к продолжению без особых объяснений.
Мы должны были в последних главах показать ее обстановку для того, чтобы не возвращаться к прошлому и, не рисуя читателю мелких и неинтересных сцен однообразной уездной жизни, выяснить, при каких декорациях и мотивах спокойная головка Женни доходила до составления себе ясных и совершенно самостоятельных понятий о людях и их деятельности, о себе, о своих силах, о своем призвании и обязанностях, налагаемых на нее долгом в действительном размере ее сил.
Конца повести она долго не могла дослушать и все разражалась такими искренними горячими слезами, что приходилось прерывать чтение, и последнюю главу они одолели только в четыре приема. И сам чтец не раз прослезился при этом.
В последних главах мы с умыслом говорили несколько подробнее о сей милой девице для того, чтобы раскрыть полнее ее добрую душу, скрывавшуюся под столь некрасивой наружностью.
Прошло с год после описанных в последней главе первой части сцен и происшествий.
Лет десять после происшествий, описанных мною в последней главе, около Петровок и, кажется, даже в самый Петров день, на дороге из Сосновки к площадке, служившей сценой нашему рассказу, можно было встретить одинокого пешехода.
Последние главы «Мистического Богословия» (другого трактата Дионисия) дают как бы сводку отрицательного богословия.
На этом они расстались. Глафира села в свой экипаж и возвратилась в квартиру мужа, где застала описанный нами в последней главе беспорядок: потоп, произведенный Висленевым.
В записках Винского [См последнюю главу этой статьи.], через несколько лет по смерти принцессы сидевшего в том самом отделении Алексеевского равелина, где содержалась она, сохранился рассказ очевидца (тюремщика), что к ней один раз приезжал граф Алексей Григорьевич Орлов.
Об этом будет речь в последней главе.
К этому мы вернемся в последней главе.
С этим связана необходимость новой духовности в мире, которой будет посвящена последняя глава.
О нем-то и задумался он, сидя во флигеле Минкиной и мысленно переживая всю историю знакомства с этой наводящей на него теперь только страх женщиной, — историю, рассказанную нами в четырех последних главах нашего правдивого повествования.
— Я не мог, наконец, не сделать вам этого признания, как не мог бы удержать биение моего сердца. Вы, графиня, больше во мне не нуждаетесь. Позвольте мне уехать… Пребывание мое здесь в течение трех месяцев составит последние главы моего романа, последние вспышки моей заветной мечты.
— Исполнил скрепя сердце, хотя со всею осторожностию, — сказал печально секретарь, как бы давая знать, что это ни к чему не послужит. — Не угодно ли вам будет прослушать последнюю главу?
Судьбе главного нашего героя Николая Герасимовича Савина мы посвятим следующую, последнюю главу нашего правдивого повествования.
В последней главе гносеологии заключено не больше, чем в первой главе.
«Пропущенные строфы подавали неоднократно повод к порицанию и насмешкам (впрочем, весьма справедливым и остроумным). Автор чистосердечно признается, что он выпустил из своего романа целую главу, в коей описано было путешествие Онегина по России. От него зависело означить сию выпущенную главу точками или цифром; но во избежание соблазна решился он лучше выставить вместо девятого нумера осьмой над последней главою Евгения Онегина и пожертвовать одною из окончательных строф...
Последняя глава).], что доказано ясно тем, что современная философия есть абсолютная философия, а наука всегда является тожественною эпохе — но как ее результат, т. е. по совершении в бытии.
Неточные совпадения
Наконец — всему бывает конец. В книге оставалось несколько глав; настал последний вечер. И Райский не ушел к себе, когда убрали чай и уселись около стола оканчивать чтение.
Прощай — это первое и последнее мое письмо, или, пожалуй, глава из будущего твоего романа. Ну, поздравляю тебя, если он будет весь такой! Бабушке и сестрам своим кланяйся, нужды нет, что я не знаю их, а они меня, и скажи им, что в таком-то городе живет твой приятель, готовый служить, как выше сказано. —
— Попробую, начну здесь, на месте действия! — сказал он себе ночью, которую в последний раз проводил под родным кровом, — и сел за письменный стол. — Хоть одну главу напишу! А потом, вдалеке, когда отодвинусь от этих лиц, от своей страсти, от всех этих драм и комедий, — картина их виднее будет издалека. Даль оденет их в лучи поэзии; я буду видеть одно чистое создание творчества, одну свою статую, без примеси реальных мелочей… Попробую!..
«Увижу ли я опять эти главы и кресты?» — прощался я мысленно, отваливая в четвертый и последний раз от Английской набережной.
При этом случае разговор незаметно перешел к женщинам. Японцы впали было в легкий цинизм. Они, как все азиатские народы, преданы чувственности, не скрывают и не преследуют этой слабости. Если хотите узнать об этом что-нибудь подробнее, прочтите Кемпфера или Тунберга. Последний посвятил этому целую главу в своем путешествии. Я не был внутри Японии и не жил с японцами и потому мог только кое-что уловить из их разговоров об этом предмете.
Я держу пари, что до последних отделов этой главы Вера Павловна, Кирсанов, Лопухов казались большинству публики героями, лицами высшей натуры, пожалуй, даже лицами идеализированными, пожалуй, даже лицами невозможными в действительности по слишком высокому благородству.
Фази еще в 1849 году обещал меня натурализировать в Женеве, но все оттягивал дело; может, ему просто не хотелось прибавить мною число социалистов в своем кантоне. Мне это надоело, приходилось переживать черное время, последние стены покривились, могли рухнуть на голову, долго ли до беды… Карл Фогт предложил мне списаться о моей натурализации с Ю. Шаллером, который был тогда президентом Фрибургского кантона и главою тамошней радикальной партии.
Павел, с своей стороны, не настаивал на этих сближениях и исподволь свел ее только с Аннушкой (см. предыдущую главу), так как последняя, по его мнению, могла силою убежденного слова утишить горе добровольной рабы и примирить ее с выпавшим ей на долю жребием.
Стены, увешанные оружием, обрамляющим фотографии последних московских боев, собрали современников во главе с наркомами… На фотографиях эпизодов узнают друг друга… Говорят…
С Лизою Розанов в последний раз вовсе не видался. Они уж очень разбились, да к тому же и там шла своя семейная драма, пятый акт которой читатель увидит в следующей главе.
Как только передняя пара заднего отряда догнала последнюю лошадь первого, человек, ехавший во главе этого второго отряда, обскакал несколько пар и, догнав переднего предводителя, поехал с ним рядом.
Отъезд набоба довел расходившиеся страсти до последней степени напряжения, и две женщины, стоявшие во главе партий, питали друг к другу то же ожесточение, как две матки в одном улье.
Это всегда был самый величественный момент праздника: все продолжают сидеть неподвижно, радостно склоняя главы благодетельному игу Нумера из Нумеров. Но тут я с ужасом снова услышал шелест: легчайший, как вздох, он был слышнее, чем раньше медные трубы гимна. Так последний раз в жизни вздохнет человек еле слышно, — а кругом у всех бледнеют лица, у всех — холодные капли на лбу.
Привлеченные шумом и криками, которые во время этой революции неслись с острова, я и несколько моих товарищей пробрались туда и, спрятавшись за толстыми стволами тополей, наблюдали, как Януш, во главе целой армии красноносых старцев и безобразных мегер, гнал из зáмка последних, подлежавших изгнанию, жильцов.
— Слушай, баточка мой, это я теперь тебе в последнее зачитаю, — и с этим дьякон начал Евангелие от Иоанна. Он прошел четыре главы и, дочитав до главы пятой, стал на одном стихе и, вздохнув, повторил дважды великое обещание: «Яко грядет час и ныне есть, егда мертвии услышат глас Сына Божия и, услышавши, оживут».
Как истомленный жаждою в знойный день усталый путник глотает с жадностию каждую каплю пролившего на главу его благотворного дождя, так слушал умирающий исполненные христианской любви слова своего утешителя. Закоснелое в преступлениях сердце боярина Кручины забилось раскаянием; с каждым новым словом юродивого изменялся вид его, и наконец на бледном, полумертвом лице изобразилась последняя ужасная борьба порока, ожесточения и сильных страстей — с душою, проникнутою первым лучом небесной благодати.
Свобода! он одной тебя
Еще искал в пустынном мире.
Страстями чувства истребя,
Охолодев к мечтам и к лире,
С волненьем песни он внимал,
Одушевленные тобою,
И с верой, пламенной мольбою
Твой гордый идол обнимал.
Свершилось… целью упованья
Не зрит он в мире ничего.
И вы, последние мечтанья,
И вы сокрылись от него.
Он раб. Склонясь главой на камень,
Он ждет, чтоб с сумрачной зарей
Погас печальной жизни пламень,
И жаждет сени гробовой.
Еще искал в пустынном мире.
Страстями чувства истребя,
Охолодев к мечтам и к лире,
С волненьем песни он внимал,
Одушевленные тобою,
И с верой, пламенной мольбою
Твой гордый идол обнимал.
Свершилось… целью упованья
Не зрит он в мире ничего.
И вы, последние мечтанья,
И вы сокрылись от него.
Он раб. Склонясь главой на камень,
Он ждет, чтоб с сумрачной зарей
Погас печальной жизни пламень,
И жаждет сени гробовой.
Последний солнца луч златой
На льдах сребристых догорает,
И Эльборус своей главой
Его, как туча, закрывает. //....................
На льдах сребристых догорает,
И Эльборус своей главой
Его, как туча, закрывает. //....................
Обеспечение горючими материалами выдвигает заводы Кайгородова на первый план, хотя уже начинали ходить упорные слухи, что лесное хозяйство в этих заводах сильно пошатнулось за последние годы благодаря какой-то кучке немцев, стоявшей во главе управления; эти слухи продолжали упорно держаться, тем более что они были тесно связаны с какими-то другими злоупотреблениями, безгласно совершавшимися на этих заводах.
Артист из драматического театра, большой, давно признанный талант, изящный, умный и скромный человек и отличный чтец, учивший Ольгу Ивановну читать; певец из оперы, добродушный толстяк, со вздохом уверявший Ольгу Ивановну, что она губит себя: если бы она не ленилась и взяла себя в руки, то из нее вышла бы замечательная певица; затем несколько художников и во главе их жанрист, анималист и пейзажист Рябовский, очень красивый белокурый молодой человек, лет двадцати пяти, имевший успех на выставках и продавший свою последнюю картину за пятьсот рублей; он поправлял Ольге Ивановне ее этюды и говорил, что из нее, быть может, выйдет толк; затем виолончелист, у которого инструмент плакал и который откровенно сознавался, что из всех знакомых ему женщин умеет аккомпанировать одна только Ольга Ивановна; затем литератор, молодой, но уже известный, писавший повести, пьесы и рассказы.
В нас [Мой сын Георгий (Мур), родившийся в полный разгар мечты о Крысолове и первой главы его — 1-го февраля 1925 г., в воскресенье, ровно в полдень, в безумную (последнюю!) вьюгу, в избе, в деревне Вшеноры, близ Праги. МЦ.]).
«Старайся примириться с твоим противником, пока еще не дошли вы с ним до суда; а иначе отдаст тебя противник судье, а судья отдаст тебя исполнителю приговоров, и будешь ты ввергнут в темницу и не выйдешь из нее, пока не расплатишься за все до последней мелочи» (Матф., глава V, стих 25 и 26).
Этот последний указатель значительно облегчает пользование материалами, которое до сих пор было несколько затруднительно, по недостатку разделения их на главы.
В последние дни, после неспешной, но удачной подготовки, образовался центр подцентральный, который репрезентует себя в одной только особе некоего учителя, имеющего непосредственные и исключительные сношения с главою, но не знающего о содействии рук.
После обедни нас повели завтракать… Старшие, особенно шумно и нервно настроенные, не касались подаваемых им в «последний раз» казенных блюд. Обычную молитву перед завтраком они пропели дрожащими голосами. После завтрака весь институт, имея во главе начальство, опекунов, почетных попечителей, собрался в зале. Сюда же толпой хлынули родные, приехавшие за своими ненаглядными девочками, отлученными от родного дома на целых семь лет, а иногда и больше.
На меня же, в двух последних классах, возлагалась почти исключительно обязанность читать вслух отрывки из поэтических произведений и даже прозу, например из «Мертвых душ». Всего чаще читались стихотворения и главы из поэм Лермонтова.
Радостно следил я твое возвышение и теперь, видя тебя на другой день твоей коронации, в гостях у меня, столь же радостно приветствую твой приход словами вдохновенного слепца: «И се на главе твоей лежит корона!» Знаком мне и этот гость! — прибавил Последний Новик, прижимая к своему сердцу Вадбольского, который бросился его обнимать.
Избрание православного государя главою католического ордена, конечно, было нарушением устава последнего, но папа Пий VI был уже подготовлен к этому иезуитами и смотрел на религию русского царя и даже всего русского народа, как на временное заблуждение, которое усилиями мальтийцев и иезуитов должно скоро окончиться.
Учреждение, во главе которого он находился, готовило артисток и давало ему в последнем смысле обильную жатву.
Через два дня состоялись похороны несчастных жертв страшного злодеяния. Похороны отличались особенной торжественностью и многолюдством. Все соседние помещики, все тамбовские власти, во главе с наместником и почетными лицами города, явились отдать последний долг титулованной помещице, погибшей такой трагической смертью.
Наталья Федоровна Хомутова была не только кумиром своего отца, но прямо центром, к которому, как радиусы, сходились симпатии всех домашних, начиная с главы дома и кончая последним дворовым мальчишкой, носившим громкое прозвище «казачка» или «грума».
Почти с благоговейным трепетом явился он первый раз приятелем и собутыльником главы и коновода блестящей плеяды молодых людей — князя Владимира Александровича, которого он знал и встречал раньше в родительском доме, но тот, к крайней обиде для последнего, на него, кандидата в воины, не обращал ни малейшего внимания.
Эмигранты и иезуиты, особенно последние, имевшие во главе такого близкого ко двору человека, как патер Грубер, зорко следили за всем там совершавшимся.
Во главе поклонников последней стоял граф Станислав Владиславович Довудский. Он был любимцем пылкой развалины, не жалевшей для него громадного состояния ее покойного мужа. Таков был источник доходов богатого и тароватого графа.
Как причину княжеских странностей и чудачеств в Москве рассказывали целый роман из его жизни. Говорили, что в молодости, вскоре после свадьбы, во время одной из поездок князя с молодой княгиней в Москву из его Саратовского имения, на дороге на них напали разбойники. Последние были дворовые люди, во главе с соседним помещиком вдовцом-красавцем, по уши влюбленным в княгиню. Преступная их цель была украсть молодую женщину.
Habitues театра — несколько московских молодых коммерсантов-богачей, с Николаем Егоровичем Эдельштейном во главе, явились в директорскую ложу, где в этот вечер, вместе с Анной Аркадьевной, сидела и вновь ангажированная артистка, и представились последней. Из этой же ложи положительно не выходил в конец растаявший перед Александров Яковлевной Моисей Соломонович Шмуль. Его плотоядное, типичное лицо даже как-то особенно лоснилось от восторга одного созерцания «божественной».
Домашние графа — его жена графиня Мария Осиповна, далеко еще не старая женщина, с величественной походкой и с надменно-суровым выражением правильного и до сих пор красивого лица, дочь-невеста Элеонора, или, как ее звали в семье уменьшительно, Лора, красивая, стройная девушка двадцати одного года, светлая шатенка, с холодным, подчас даже злобным взглядом зеленоватых глаз, с надменным, унаследованным от матери выражением правильного, как бы выточенного лица, и сын, молодой гвардеец, только что произведенный в офицеры, темный шатен, с умным, выразительным, дышащим свежестью молодости лицом, с выхоленными небольшими, мягкими, как пух, усиками, — знали о появлении в их семье маленькой иностранки лишь то немногое, что заблагорассудил сказать им глава семейства, всегда державший последнее в достодолжном страхе, а с летами ставший еще деспотичнее.
«Несравненная Гранпа», каковым эпитетом, наряду со «знаменитой», награждали ее газеты, узнала о самоубийстве Николая Герасимовича в тот же, как и Маслов, вечер, или, лучше сказать, ночь. Маргарита Максимилиановна, красота которой сводила с ума и юношей и старцев, за последнее время стояла во главе прекрасной половины «веселящегося Петербурга».
Во главе последних стояли молодая красавица — вдова Екатерина Васильевна Скавронская, урожденная Энгельгардт, племянница забытого уже в то время всеми светлейшего князя Потемкина-Таврического.
Il m’en offre encore plus que mes ennemis ne pensent, [Скажите храбрецам нашим, скажите всем моим подданным, везде, где вы проедете, что когда у меня не будет больше ни одного солдата, я сам стану во главе моих любезных дворян и добрых мужиков, и истощу таким образом последние средства моего государства.
Он рассказывал дамам, с шутливою улыбкой на губах, последнее — в среду — заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал-губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным.
Где Кульнев наш, рушитель сил,
Свирепый пламень брани?
Он пал — главу на щит склонил
И стиснул меч во длани
Где жизнь судьба ему дала,
Там брань его сразила;
Где колыбель его была,
Там днесь его могила.
И тих его последний час:
С молитвою священной
О милой матери угас
Герой наш незабвенный.
Свирепый пламень брани?
Он пал — главу на щит склонил
И стиснул меч во длани
Где жизнь судьба ему дала,
Там брань его сразила;
Где колыбель его была,
Там днесь его могила.
И тих его последний час:
С молитвою священной
О милой матери угас
Герой наш незабвенный.
Синонимы к словосочетанию «последняя глава»
Предложения со словосочетанием «последняя глава»
- Антропогенному влиянию на климат посвящена последняя глава книги.
- Вообрази, до сих пор ещё не успел просмотреть двух последних глав7.
- Последняя глава посвящена личной эффективности HR-менеджера, которая, на мой взгляд, является половиной успеха.
- (все предложения)
Сочетаемость слова «последний»
Сочетаемость слова «глава»
Значение слова «последний»
ПОСЛЕ́ДНИЙ, -яя, -ее. 1. Такой, за которым не следуют другие, находящийся в самом конце ряда каких-л. предметов, явлений и т. п. Последний день месяца. Последняя глава романа. Последний курс. (Малый академический словарь, МАС)
Значение слова «глава»
ГЛАВА́1, -ы́, мн. гла́вы, ж. 1. Высок. устар. То же, что голова (в 1 знач.).
ГЛАВА́2, -ы́, мн. гла́вы, ж. Раздел какой-л. книги, отмечаемый нумерацией или особым заголовком. (Малый академический словарь, МАС)
Афоризмы русских писателей со словом «последний»
- В последний день не плачь и не кричи:
Он все равно придет неотвратимо. - Как жить? С ощущением последнего дня и всегда с ощущением вечности.
- Последний поцелуй звучал в моих ушах,
Последние слова носились близко где-то… - (все афоризмы русских писателей)
Отправить комментарий
Значение слова «последний»
ПОСЛЕ́ДНИЙ, -яя, -ее. 1. Такой, за которым не следуют другие, находящийся в самом конце ряда каких-л. предметов, явлений и т. п. Последний день месяца. Последняя глава романа. Последний курс.
Все значения слова «последний»Значение слова «глава»
ГЛАВА́1, -ы́, мн. гла́вы, ж. 1. Высок. устар. То же, что голова (в 1 знач.).
ГЛАВА́2, -ы́, мн. гла́вы, ж. Раздел какой-л. книги, отмечаемый нумерацией или особым заголовком.
Предложения со словосочетанием «последняя глава»
Антропогенному влиянию на климат посвящена последняя глава книги.
Вообрази, до сих пор ещё не успел просмотреть двух последних глав7.
Последняя глава посвящена личной эффективности HR-менеджера, которая, на мой взгляд, является половиной успеха.
- (все предложения)